К вину и к потерянности, с нежностью к ним склоняясь к обоим
У вашего сына нет проблем с алкоголем! Он просто гей.
К вину и к потерянности, с нежностью к ним склоняясь к обоим
суббота, 01 января 2011
К вину и к потерянности, с нежностью к ним склоняясь к обоим
Мне стало отвратительно заботиться о себе, о своем здоровье, мне нравится себя тратить. Например, только на тебя. Да?
Каждый человек хоть раз в жизни хотел кого-то убить, включая себя.
Я стараюсь не вникать, чтобы совсем не обезуметь
Каждый человек хоть раз в жизни хотел кого-то убить, включая себя.
Я стараюсь не вникать, чтобы совсем не обезуметь
К вину и к потерянности, с нежностью к ним склоняясь к обоим
Я всех терплю, если терпеть приходится не очень долго
К вину и к потерянности, с нежностью к ним склоняясь к обоим
Малыш Рентс похож на обмякший член, затиснутый между кучей пизд. Иногда мне кажется, что этот придурок всё ещё думает, будто эрекция нужна для того, чтобы ссать через высокие стены.
К вину и к потерянности, с нежностью к ним склоняясь к обоим
Всё, иди, иди. Ты меня размагничиваешь.
среда, 29 декабря 2010
К вину и к потерянности, с нежностью к ним склоняясь к обоим
Была у меня кружка. Белая снаружи, коричневая внутри, старая как Людмила
Гурченко, но очень для меня дорогая. Мне её подарила моя первая любовь,
когда я учился в школе. В один ужасный день, полгода назад, я эту
кружку уронил и разбил. В хлам. В смысле – на небольшие осколки.
Пришлось склеивать. И пить кофе более аккуратно.
Это была преамбула. Сама история началась, на днях, когда я лишил премии
бригаду шабашников. За залеты и косяки. Они расстроились, приняли на
грудь, и пошли бить мне морду. Я же, не подозревая об этом, спокойно пил
кофе в вагончике. Отрыв дверь на стук, я оказался перед кучей
разъяренных мужиков, во главе с здоровенным трактористом, который
громогласно заорал, накручивая себя перед дракой:
- Ты говно.
В этот момент, я наверно, немного психанул и слегка сжал руку. Но этого
хватило: моя склеенная кружка с кофе, которую я держал в руке, лопнула,
забрызгав всех кофеём. Рабочие, которые не знали что кружка держалась на
соплях, молча, сделали шаг назад. Тракторист, оставшийся в одиночестве,
тихонько пробормотал:
- Впрочем, и я говно. Мы все говно
И тоже немного отступил.
Драка не состоялась.
Вопрос был исчерпан.
Гурченко, но очень для меня дорогая. Мне её подарила моя первая любовь,
когда я учился в школе. В один ужасный день, полгода назад, я эту
кружку уронил и разбил. В хлам. В смысле – на небольшие осколки.
Пришлось склеивать. И пить кофе более аккуратно.
Это была преамбула. Сама история началась, на днях, когда я лишил премии
бригаду шабашников. За залеты и косяки. Они расстроились, приняли на
грудь, и пошли бить мне морду. Я же, не подозревая об этом, спокойно пил
кофе в вагончике. Отрыв дверь на стук, я оказался перед кучей
разъяренных мужиков, во главе с здоровенным трактористом, который
громогласно заорал, накручивая себя перед дракой:
- Ты говно.
В этот момент, я наверно, немного психанул и слегка сжал руку. Но этого
хватило: моя склеенная кружка с кофе, которую я держал в руке, лопнула,
забрызгав всех кофеём. Рабочие, которые не знали что кружка держалась на
соплях, молча, сделали шаг назад. Тракторист, оставшийся в одиночестве,
тихонько пробормотал:
- Впрочем, и я говно. Мы все говно
И тоже немного отступил.
Драка не состоялась.
Вопрос был исчерпан.
К вину и к потерянности, с нежностью к ним склоняясь к обоим
Люблю прийти на школьную площадку и смотреть на суматошную, с безумными
воплями и криками, беготню детворы. Откуда им, несмышленым, знать, что я
стреляю холостыми.
воплями и криками, беготню детворы. Откуда им, несмышленым, знать, что я
стреляю холостыми.
вторник, 28 декабря 2010
К вину и к потерянности, с нежностью к ним склоняясь к обоим
Изящной походкой шагаю по углям Берлина
Для всех я пугающе - дикий бунтарь - иноземец.
Ты правильно пахнешь разрядами адреналина
Иди же ко мне, мой изысканный взбалмошный немец
Ты столь вызывающе броский, мне нравится это
За рыжими прядями скалятся два изумруда
Хочу тебя видеть одетым в…, а лучше – раздетым
С тобой мне не сложно, со мной тебе тоже не трудно
«Du kannst mich, du Arsch!»* мне мурлычешь ты с легкой усмешкой
В наручниках бьешься, ты знаешь – мне нравится это.
Игра в наказанье, поверь мне, не требует спешки
Награда за ласки – бумага с чужим силуэтом
Изящной походкой шагаю по углям Берлина
Для всех я пугающе - дикий бунтарь - иноземец.
Ты правильно пахнешь разрядами адреналина
Так шел бы ты к черту, мой рыжий изысканный немец
К вину и к потерянности, с нежностью к ним склоняясь к обоим
К вину и к потерянности, с нежностью к ним склоняясь к обоим
Пью черно-белый кофе утром и перед сном.
В центре твоих событий дуют мои ветра.
Надо исправить время на циферблате, но…
Стрелка – всего лишь символ верности и утрат.
Мысли горят в зените, капают по щекам.
Первым покинет битву твой сероглазый принц.
И после слов: «Поверьте - Вот вам моя рука»
Будешь стрелять под сердце, где-то на «раз, два, три»
Чтобы опять забыться в тине хмельного сна
В заводи откровений жадно глотаю ром.
Мы не покинем время, время поглотит нас
Как мотыльков, что нынче мечутся над костром.
От твоего «Я знаю» снова бросает в дрожь,
В белом неровном свете тают мои снега.
Тихо смеешься: «Но ведь… жизнь – это тоже ложь.
Ну, так давайте просто, будем друг другу лгать»
В центре твоих событий дуют мои ветра.
Надо исправить время на циферблате, но…
Стрелка – всего лишь символ верности и утрат.
Мысли горят в зените, капают по щекам.
Первым покинет битву твой сероглазый принц.
И после слов: «Поверьте - Вот вам моя рука»
Будешь стрелять под сердце, где-то на «раз, два, три»
Чтобы опять забыться в тине хмельного сна
В заводи откровений жадно глотаю ром.
Мы не покинем время, время поглотит нас
Как мотыльков, что нынче мечутся над костром.
От твоего «Я знаю» снова бросает в дрожь,
В белом неровном свете тают мои снега.
Тихо смеешься: «Но ведь… жизнь – это тоже ложь.
Ну, так давайте просто, будем друг другу лгать»
К вину и к потерянности, с нежностью к ним склоняясь к обоим
"- фу да ты извращенка!
- называй меня эротическая шутница.”
- называй меня эротическая шутница.”
К вину и к потерянности, с нежностью к ним склоняясь к обоим
Я совершенно неизмеримо поглащен тобой. Ледокол разбивший мое сердце и холодная сталь твоих рук. Вальпургиева ночь, а ты еще не одет. Мой костлявый конь с острыми крыльями у твоего мрачного порога. Сколько можно из себя строить большее, чем бы были, сколько можно делать вид, что играешь в бога, отряхнувшись от всей этой мирской пыли. Рассеченная бровь выпускает кровь, из губ твоих острие кинжала, протыкая небо глаза закрой, черничное послевкусие после твоего рокового жала. Маэстро сегодня вполне немой, волосы откинув с узкого лба, пропускает вперед два стройных тела, а я ему взглядом - попробуй тронь, этот деспот с упругой задницей только мой, и мне самому бывает мало. Темный взгляд из под угольных тонких бровей, зал источает мускус и кардамон, пиршество в разгаре, мой дорогой, хочешь ром? Если намерен говорить гадости, тогда давай вон за тем столом, издалека получается лучше делать вид исступленной радости. Стаскиваю с плеч синий бархат плаща, упиваюсь твоей неприкрытой гордыней, нагота спрятанная от меня, заставляет перекатывать на языке кусочки льда. Каждый твой жест, ленивый взгляд, заставляет желать тебя. Робость моя, для отвода глаз, пей упрямый, эльфийский хмель. Знаешь родной, ты вполне можешь стать, самой горькою из потерь.
К вину и к потерянности, с нежностью к ним склоняясь к обоим
Мы знаем, что мир без боли — это мир без чувств, но ведь мир без чувств — это мир без боли.
понедельник, 27 декабря 2010
К вину и к потерянности, с нежностью к ним склоняясь к обоим
Любишь ли ты боль так, как люблю ее я... причинять?
К вину и к потерянности, с нежностью к ним склоняясь к обоим
Научи меня лгать напрямик, в глаза, словно бисер горстями швырять в толпу. Каждый путь мой, отмеченный черным путь, упирается в очередной вокзал. Каждый путь мой уводит за горизонт обещанием дюжины новых ран. Я - больное дитя сетевых пространств, коренной обитатель горячих зон. Я могу вырываться струной из рук или страх одиночества усмирить. Если ты позовешь - я приду на крик и рассыплюсь на атомы поутру. Я умею бесстыдно рубить сплеча и поддерживать пламя в чужих сердцах. Я бы стерла тоску с твоего лица... Только кто же разделит _мою_ печаль? Я устала заглядывать за края. Я устала сжигать за собой мосты. Новый день начинается с пустоты и кончается жаждой небытия. Мне завещаны ветер и два крыла. Мне проложена встречная полоса. Научи меня лгать напрямик, в глаза...
...или лучше не спрашивай про дела.
...или лучше не спрашивай про дела.
К вину и к потерянности, с нежностью к ним склоняясь к обоим
Ты смеёшься, как бес, приручил свечу, научился спускать курок. Эти шрамы идут твоему плечу, как отметины ста дорог. Ты бежишь, как собака, вперёд и прочь (был бы кто-то, кто мог позвать!), но тебя обожает любая дочь и боится любая мать.
воскресенье, 26 декабря 2010
К вину и к потерянности, с нежностью к ним склоняясь к обоим
Мизерикордия. Переводится как «милосердие». Такой специальный полезный кинжал, чтобы добивать раненых. А то лежат, мучаются, стонут — бардак. Раздражает.
К вину и к потерянности, с нежностью к ним склоняясь к обоим
Мерило твоей любви,
Убегающие под майку тонкие позвонки
Линия трогательных познаний
Мерило моей любви
Ломкие уголки
Ключиц
Трещинки на ладонях
Запах хозяйственного мыла, холодный исписанный нежностью подоконник
Так странно, ведь я тебе этого не говорила…
Убегающие под майку тонкие позвонки
Линия трогательных познаний
Мерило моей любви
Ломкие уголки
Ключиц
Трещинки на ладонях
Запах хозяйственного мыла, холодный исписанный нежностью подоконник
Так странно, ведь я тебе этого не говорила…
суббота, 25 декабря 2010
К вину и к потерянности, с нежностью к ним склоняясь к обоим
Гефестион. Ты по старой привычке задираешь голову, как петух.
Александр. Я уже отучился…
Гефестион. Нет, как олень, вслушивающийся в ветер. Ты по-прежнему сражаешь меня, Александр. И твоим глазам нет равных. Когда речь заходит о тебе, я становлюсь как глупый школьник. Ты – все, чем я дорожу, и, клянусь нежным дыханием Афродиты, я… Я живу в ревности к целому миру, который ты хочешь столь отчаянно.
Александр. Твоя ревность напрасна, Гефестион. Я всегда буду с тобой. До конца
Александр. Я уже отучился…
Гефестион. Нет, как олень, вслушивающийся в ветер. Ты по-прежнему сражаешь меня, Александр. И твоим глазам нет равных. Когда речь заходит о тебе, я становлюсь как глупый школьник. Ты – все, чем я дорожу, и, клянусь нежным дыханием Афродиты, я… Я живу в ревности к целому миру, который ты хочешь столь отчаянно.
Александр. Твоя ревность напрасна, Гефестион. Я всегда буду с тобой. До конца
