К вину и к потерянности, с нежностью к ним склоняясь к обоим
Прошито по швам, расшито индийскими бусинами, китайским шелком.
Жасмин остывает в чашке, разлагается на слова, чистая ложь на языке,
в груди едкая правда, розмарин окутал эту комнату, млечный путь искрится в бокале.
Глубина моих вздохов, пропорциональна твоим взмахам ресниц,
мои выдохи, ровны твоему стуку сердца.
Пульс- хрупкий, гулкий, тонкий, натяжной, рычажок в полете сознания.
Мания превращать воду в лед, ладони в огонь, ночь в страсть.
Лейся песня, плачьте ундины, распускайтесь самые красивые дикие розы.
Ложка меда по позвонкам, прилипшими пухлыми зацелованными губами,
пытаюсь впитать все, без остатка погружаюсь в наше плотско-грешное,
между лопатками линия от ножа, любимые руки не промахиваются.
Жасмин остывает в чашке, разлагается на слова, чистая ложь на языке,
в груди едкая правда, розмарин окутал эту комнату, млечный путь искрится в бокале.
Глубина моих вздохов, пропорциональна твоим взмахам ресниц,
мои выдохи, ровны твоему стуку сердца.
Пульс- хрупкий, гулкий, тонкий, натяжной, рычажок в полете сознания.
Мания превращать воду в лед, ладони в огонь, ночь в страсть.
Лейся песня, плачьте ундины, распускайтесь самые красивые дикие розы.
Ложка меда по позвонкам, прилипшими пухлыми зацелованными губами,
пытаюсь впитать все, без остатка погружаюсь в наше плотско-грешное,
между лопатками линия от ножа, любимые руки не промахиваются.